Казанские корни Ольги Аросевой (ФОТО)

Ее отец родился в Казани, здесь учился вместе с Вячеславом Молотовым в реальном училище, здесь в 1907 году стал большевиком. Вот отрывок из книги профессора Литвина "Жизнь как выживание". 

 

"Я ознакомился в Казани с разными материалами об Аросеве, а затем, предварительно созвонившись с Ольгой Александровной, приехал к ней в Москву. Именно у нее хранились различные документы отца, в том числе его дневниковые записи. Я приходил к ней по утрам в течение недели. Мое пребывание в Москве было ограничено временем и финансами, у нее были вечерние спектакли, и по утрам она хотела спать. Но она встречала меня приветливо, на столе лежали бумаги ее отца, стояла чашка кофе и печенье. Я знал Ольгу Александровну по многим кинофильмам и по популярной в то время телепередаче "Кабачок "13 стульев". Она играла, как правило, роль вздорных и шумных женщин, при встречах с ней я увидел скромного, гостеприимного и интеллигентного человека.

 

Ольга Александровна познакомила меня со своей сестрой Натальей Александровной Аросевой, писательницей и переводчиком с чешского языка. Они были похожи, а сын Н.А. внешне напоминал их отца. Насколько я понял, у них были разногласия в отношении к Молотову. О.А. относилась к нему терпимо. Н.А. не хотела о нем ничего знать и говорила своей сестре: "Рожу его видеть не хочу!". Молотов и его жена П.С. Жемчужина до ареста Аросева были дружны семьями. Думаю, что семья Аросева не была репрессирована вместе с ним, как это происходило, только потому, что в начале 1930-х годов ее глава ушел от них и стал жить с чешской балериной Гертрудой Фройнд. Мне тогда больше нравилось отношение Натальи Александровны к Молотову, который ничего не сделал, чтобы помочь своему другу молодости.

 

В этой связи вспоминаю такой случай. Я был у Ольги Александровны, и мы говорили о будущей книге, о том, как иллюстрировать текст. Я вспомнил фотографию 1909 г., на которой молодые Аросев и Молотов отправлялись из Казани в первую ссылку, погрузив вещи на телегу. Эта фотография была в казанском музее, но позже я не мог ее найти. О.А. отреагировала быстро: я сейчас позвоню дяде Вячу (так она звала Вячеслава Михайловича Молотова), возможно, у него такая фотография сохранилась. Молотов в это время был исключен из КПСС, жил не в Кремле, а на улице Грановского и был доступен для разговоров. О.А. позвонила ему и сказала, что у нее в гостях казанец, пишущий об Аросеве, и что он интересуется фотографией 1909 г. об отправке их в ссылку. "Он сказал, что поищет фотографию, - сказала она мне, - но вы можете сами ему об этом сказать" -  и передала мне телефонную трубку. Я встал, ведь с детства мы знали всех руководителей партии по имени и отчеству, носили их портреты на демонстрациях, они висели в школах и университете, на факультете у нас была "молотовская стипендия" для выдающихся студентов. По памяти трудно стенографически восстановить этот короткий разговор. Но выглядел он примерно так:

 

- Здравствуйте, Вячеслав Михайлович!

 

- Ну, как там Казань? - спросил слегка заикающийся голос.

 

- Нормально. Живем, как и все.

 

- Как выглядит Булак?

 

- Такой же тинный и грязноватый, как всегда.

 

-  Но еще до войны я, будучи главой правительства, финансировал его улучшение, - продолжал бесстрастный голос, - фотографию я поищу на антресолях. 

 

Так завершился наш разговор.

 

О.А. предложила мне поехать к Молотову и расспросить его о казанском периоде жизни реалистов. Я отказался. Теперь сожалею об этом. Тогда меня, как и Н.А., переполняли отрицательные эмоции по отношению к этому человеку. Я не стал говорить сестрам о найденном мною в партийном архиве документе - обращении Аросева к своим бывшим друзьям Молотову и Ворошилову с просьбой помочь ему в освобождении его новой жены, которую арестовали перед тем, как арестовали его. Они оба тогда начертали в правом углу этого человеческого крика о помощи свои фамилии под словами: "Расстрелять проститутку!", имея в виду молодую жену человека, которого они еще недавно считали своим другом. Почему-то я тогда подумал, что если поеду, то обязательно спрошу его об этом, а мне не хотелось этого делать. Сейчас, если бы представилась такая возможность, я бы обязательно это сделал и спросил бы его о многом, в том числе о репрессиях 1930-х годов, когда он подписывал расстрельные приговоры многим своим знакомым и позже не раскаивался в этом."

 

 

Олегом Владимировичем Несмеловым и Ольгой Александровной Аросевой