«ОВСЯНКИ» ПОЙМАЛИ «ЛЬВА»

Дениса ОСОКИНА, сценариста фильма, представлявшего Россию на Венецианском фестивале, называют надеждой, едва ли не гуру новой русской литературы. Критики говорят, что в «Овсянках» показана идеальная любовь, идеальный мир, не похожий на современную Россию. Впрочем, сам автор думает иначе…

Покой, дом и любовь

- Денис,  все классические истории любви развиваются по одной схеме: «полюбили друг друга с первого взгляда и умерли в один день». Чем отличается от этих сюжетов история, описанная в «Овсянках»? 

- Никаких Ромео и Джульетты там нет категорически. Не думаю, что между моими героями - Мироном Алексеевичем и его женой были идеальные отношения. Чувствуется, что он любил жену крепче, тянулся к ней сильнее, чем она к нему. Есть усталость,  огорчение от того, что их жизнь сложилась иначе, чем хотелось. Но героиня мертва, и поэтому их прежняя жизнь - лишь фон к основному действию. Герой прощается с женой, фотограф по имени Аист ему помогает. Понятие «идеальное» я отнес бы не к отношениям героев, а прежде всего к картине мира, которая нарисована в книге.

- Книга во многом фантастическая. Вы придумали особый ритуал прощания с умершей, домыслив традиции меря - финского племени, много веков назад растворившегося среди русских. Герой  едет хоронить жену в те места, где они когда-то провели медовый месяц. Он рассказывает Аисту подробности жизни с ней. Значит ли это, что в реальности нет таких чувств, нет таких отношений?

- Я не рисовал утопию, не пытался ссориться с действительностью. Мир, описанный в «Овсянках», не противопоставляется современной России. Я, по сути, делал свою очередную иллюстрацию к постоянству существования человеческих ценностей. Уважение к личности,  все человеческие чувства были во все времена и в дореволюционной России, и в средневековой Японии, есть и сейчас. Мир чудесный, живой, наполненный любовью, горем... То, что теряют герои в «Овсянках»: покой, дом, любимый человек - и является самым необходимым человеку для жизни.

Не мучиться, а радоваться

- Вы родились и выросли в Казани. Откуда интерес к финно-угорской культуре?

- Финно-угры удивительно тонко чувствуют энергию родной земли. Конечно, для этого необязательно быть финно-угром! – просто у них это происходит в более широком, традиционном смысле. Могут обниматься с деревьями, целоваться с родниками. В этом очень много красоты, искренности. Это не защищает от страха смерти, ведь религия, наверное, и нужна в основном для этого... При этом они не призывают всех поступать так, как они. В монотеистических религиях много догм и убежденности в собственной правоте - меня отпугивает, раздражает. Языческий мир связан с чутким отношением к природе, когда люди ощущают присутствие богов везде. Они неагрессивны, осторожно ступают по земле и не ставят человека выше всех.

- Вы писатель, но говорите, что не любите читать. Наверное, потому, что сейчас по сравнению с советскими временами люди вообще стали меньше читать?

Мне не кажется, что люди сейчас мало читают. Тем, с кем общаюсь я, читают много. Просто есть смещение в сторону Интернета. А в советские времена было гораздо меньше книг, было меньше выбора. 

- Я люблю мечтать, писать, гулять… Лет в 25 во мне включился какой-то странный защитный механизм – я стал моментально засыпать при чтении любой, пусть самой чудесной книги. Меня отвлекают художественные вселенные других авторов. Разумеется, я читаю, соприкасаюсь с другими мирами. Чтение для меня похоже на процесс сна: утомился, рад тому, что сделал или думаешь над тем, что хочешь сделать, и ложишься спать… Самый любимый автор, у которого нравится абсолютно все  - Гарсиа Лорка. Карело-финский эпос «Калевала» – можно сказать, мой личный аналог Библии. Но ради информации, чтобы узнать что-то новое, я книги не читаю и фильмы не смотрю. Очень не нравится, когда подсовывают какую-то книгу: «На, прочитай!» Во время учебы на филфаке приходилось глотать «башни» книг. Хорошо, что сейчас таких ситуаций не возникает.

- Но ведь какой-то минимум книг человек должен прочитать, знать, кто такие Достоевский, Стендаль…

- Конечно! То, что я говорю, ни в коем случае не пример для подражания.

Дело в том, что написание книжек – для меня не самое главное. Важно быть человеком,  от которого исходит тепло, сохранить чувство покоя, дома, семьи. Стука в дверь, в окна своего дома я не люблю. В мою жизнь редко входят новые авторы. Но если входят, то остаются.

- Кто из новых авторов вошел в вашу жизнь?

 - Норвежский писатель Эрленд Лу – из зарубежных. А из наших – один из самых печатаемых и интересных для меня сегодня авторов – Алексей Иванов, живущий в Перми. Пожалуй, это единственный автор, который тонко чувствует, как минимум, Урал – рассказывает о нем так, как никто другой.

- А трудно сейчас напечататься? Что для этого нужно?

-.Чтобы попасть в серьезные журналы, – нужно, чтобы твои тексты были интересными, необычными. Такая литература обязательно прорастет через асфальт. В журналы попасть сложнее, чем издать себя за свой счет. А будет или нет литературная премия – это уже самый последний вопрос. В журналах платят очень маленькие деньги, но главное – книга остается в литературоведческих анналах. Я могу рассчитывать, наверное, только на литературную премию, на которую рассчитывать нельзя.

- Вас не волнует материальная сторона?

- Очень волнует. Художественная литература – это дело, которое получается у меня лучше всего. И хочется, чтобы были силы и средства этим заниматься. А для этого… Последние годы я писал сценарии для кино, получал разовые гонорары, которые позволяли жить. Много работал на ТВ, сейчас стал внештатным сотрудником.

- Каким вы видите себя лет через 10?

- Я не строю отдаленных планов. Хотелось бы быть живым – в буквальном смысле, и не мучиться, а радоваться и радовать собой.

ДОСЬЕ

Денис Осокин родился в 1977 году в Казани. Учился в Варшавском университете на факультете психологии, закончил филфак КГУ. На казанском телевидении снимал фильмы о традиционной культуре народов Поволжья. Лауреат премии «Дебют» в номинации «малая проза». За повесть «Овсянки» получил премию «Звёздный билет» на Аксенов-фест.